Материнство как обеспечение условий для развития ребенка
Материнство как обеспечение условий для развития ребенка
В этих исследованиях материнство рассматривается в контексте материнско-детского взаимодействия. Основной ход рассуждений в постановке целей работ и интерпретации получаемых данных — от задач воспитания ребенка к особенностям матери. Выделяются материнские качества и характеристики материнского поведения, а также их культурные, социальные, эволюционные, физиологические и психологические основы. Все это часто рассматривается в аспекте определенного возраста ребенка, в результате чего сами материнские качества и функции, анализируемые в разных работах, не всегда легко сопоставить между собой. В исследованиях, проводимых с этих позиций, можно выделить несколько направлений.
Культурно-исторические аспекты материнства.
В современных исследованиях институт материнства рассматривается как исторически обусловленный, изменяющий свое содержание от эпохи к эпохе [И. Кон, М. Мид, Е. Badinter, R. Gelles, D. Jil, В. Kornel и другие]. Однако имеется значительное разнообразие во взглядах по ключевым аспектам этой проблемы. Культурные и исторические аспекты материнства проанализированы в диссертационном исследовании М. С. Радионовой.
Работы М. Мид показали, что материнская забота и привязанность к ребенку настолько глубоко заложены в реальных биологических условиях зачатия и вынашивания, родов и кормления грудью, что только сложные социальные установки могут полностью подавить их. Женщины по самой своей природе являются матерями, разве, что их специально будут учить отрицанию своих детородных качеств: «Общество должно исказить их самосознание, извратить врожденные закономерности их развития, совершить целый ряд надругательств над ними при их воспитании, чтобы они перестали желать заботиться о своем ребенке, по крайней мере в течение нескольких лет, ибо они уже кормили его в течение девяти месяцев в надежном убежище своих тел» [М. Мид, 1989, с. 3]. Там, где беременность наказывается социальным неодобрением и наносит оскорбление супружеским чувствам, женщины могут идти на все, чтобы не рожать детей. Если женское чувство адекватности своей половой роли грубо искажено, если роды скрыты наркозом, мешающим женщине осознать, что она родила ребенка, а кормление грудью заменено искусственным кормлением по педиатрическим рецептам, то в этих условиях обнаруживается значительное нарушение материнских чувств. Кросс-культурные исследования [И. Кон, М. Мид, М. Е. Lamb, К. McCartney, D. Phillips и другие] свидетельствуют, что там, где люди превыше всего ценят социальный ранг, женщина может задушить своего ребенка собственными руками. Это делали некоторые женщины Таити, а также некоторые индианки из племени натчез, когда детоубийство могло повысить их социальное положение. М. Мид проводит параллели между «примитивными» и «развитыми» цивилизациями в том, как происходит подавление естественных материнских чувств. Ее наблюдения показывают, что там, где общество чрезвычайно высоко ставит принцип законнорожденности, мать незаконнорожденного ребенка может бросить его или убить.
Другую крайнюю социоцентристскую позицию занимает Элизабет Бадинтер [цит. по М. С. Радионовой, 1997]. Проследив историю материнских установок на протяжении четырех столетий (с XVII до XX в.), она пришла к выводу, что «материнский инстинкт — это миф». Она не обнаружила никакого всеобщего и необходимого поведения матери, а напротив — чрезвычайную изменчивость ее чувств в зависимости от ее культуры, амбиций или фрустраций. Материнская любовь — это понятие, которое не просто эволюционирует, но наполняется в различные периоды истории различным содержанием. Исследовательница рассматривает во взаимосвязи три главные социальные женские роли: матери, жены и свободно реализующейся женщины. Она полагает, что в различные эпохи та или иная из этих ролей становилась главенствующей. Э. Бадинтер указала на связь между общественными потребностями и мерой материнской ответственности за рождение ребенка: «Женщина становится лучшей или худшей матерью в зависимости от того, ценится или же обесценивается в обществе материнство». Она проанализировала динамику материнских установок на протяжении нескольких веков во Франции и пришла к выводу, что до конца XVIII в. материнская любовь была делом индивидуального усмотрения, случайным явлением. В те времена репродуктивная функция женщины воспринималась лишь как рядовая, ничем не выделяющаяся, часть ее обязанностей в семье, ничуть не более важная, чем участие женщины в семейном производстве. Однако, при отсутствии или малой эффективности контроля рождаемости репродукция оставалась неотъемлемой стороной жизни почти всякой женщины. Ценность ребенка определялась его сословным положением, порядком рождения и полом (ценился прежде всего законнорожденный мальчик и первенец), а отнюдь не личными качествами.
Расхожим являлось спокойное отношение к гибели ребенка: «Бог дал, Бог и взял», «в мире ином ему будет лучше». При появлении нежеланных и внебрачных младенцев был распространен так называемый «закамуфлированный инфантицид» — практика несчастных случаев или же подбрасывания новорожденных в чужие дома.
Инфантицид предпочитался искусственным родам из-за большой токсичности абортивных веществ. В целом общество было безразлично к фактам исчезновения, внезапной болезни и гибели детей. К. Боннэ, прослеживая историю социального сиротства, утверждает, что между проявлением инфантицидов и отказом от ребенка имеется глубокая связь. В зависимости от того, за какую форму отказа от материнства общество могло законодательно меньше покарать, та и проявляется в большей степени.
Трансформации в общественном сознании подвергались не только материнские установки, но и образ ребенка. Л. Стоун выявил четыре альтернативных образа новорожденного ребенка в европейской культуре: 1) традиционно-христианский, предполагающий, что новорожденный несет на себе печать первородного греха и спасти его может только беспощадное подавление воли, подчинение родителям и духовным пастырям; 2) социально-педагогический детерминизм, согласно которому ребенок по природе своей не склонен ни к добру, ни ко злу, а представляет собой tabula rasa, на которой общество и воспитатель могут написать что угодно; 3) природный детерминизм, по которому характер и возможности ребенка предопределены до его рождения; 4) утопически-гуманистический взгляд, утверждающий, что ребенок рождается хорошим и добрым и портится только под влиянием общества.
Во второй половине XX в. вновь отчетливо проявились тенденции, враждебные «детоцентризму». Социально-политическая эмансипация женщин и все более широкое вовлечение их в общественное производство делает их семейные роли, включая материнство, не столь всеобъемлющими и, возможно, менее значимыми для них. Самоуважение женщины имеет, кроме материнства, многие другие основания — профессиональные достижения, социальную независимость, самостоятельно достигнутое, а не приобретенное благодаря замужеству общественное положение. Некоторые традиционно-материнские функции в институте семьи принимают на себя общественные институты и профессионалы (врачи, воспитатели, специализированные общественные учреждения и пр.). Это не отменяет ценности материнской любви и потребности в ней, но существенно изменяет характер материнского поведения [Е. Badinter], Как пишет историк Ф. Ариес, в последние десятилетия изменился образ ребенка в общественном европейском сознании: он стал мыслиться как докучливое, ненужное создание, которое стараются «отодвинуть» даже чисто физически, уменьшая количество и качество телесного контакта, делая воспитание ребенка подобным технологическому процессу. Спад рождаемости связан с боязнью будущего, ростом мотивации личностного развития, желанием утвердить свое место в жизни, свою индивидуальность, иметь устойчивое социальное положение раньше, чем посвятить себя заботе о детях [Ph. Aries].
Исследования разных культурных вариантов материнства в современном обществе также свидетельствуют о влиянии имеющихся моделей семьи, детства и ценностей, принятых в данной культуре, на материнское поведение и переживания женщины [М. L. Grossman, G. F. D. Louis and Е. Margolis, A. Phoenix at all]. Большой интерес представляет приведенное в этих работах сравнение распределения материнских функций в разных культурах, материнского поведения и отношения к ребенку, которые обеспечивают формирование необходимых в данной культуре личностных качеств (например, особенности когнитивной и эмоциональной сферы, качества привязанности, особенностей переживания успеха и неудачи в достижении цели).
Таким образом, материнство — это одна из социальных женских ролей, поэтому даже если потребность быть матерью и заложена в женской природе, общественные нормы и ценности оказывают определяющее влияние на проявления материнского отношения. Понятие «нормы материнского отношения» не является постоянным, так как содержание материнских установок меняется от эпохи к эпохе. Той или иной социальной установке соответствует определенный образ ребенка. Откло-
ю няющиеся проявления материнского отношения существовали всегда, но они могли носить более скрытые или открытые формы и сопровождаться большим или меньшим чувством вины в зависимости от общественного отношения к этим актам.
Источник
Мы считаем, что целесообразно анализировать материнство как условие развития ребенка относительно выполнения женщиной ее материнских функций.
Многочисленные исследования, проведенные психологами, психиатрами, педиатрами, педагогами доказывают, что качество материнского отношения и поведения, материнской любви и заботы, уровень материнской ответственности в первые месяцы и годы жизни ребенка являются детерминантами его настоящего и дальнейшего физического, психического и социального развития.
По Фрейду, мать не выступает яркой самобытной личностью, значимым является реализация основных материнских функций по уходу за ребенком, хотя степень и характер удовлетворения витальных потребностей определяет формирующиеся материнско-детские отношения [12, с.14].
Наблюдения за младенцами Р. Шпиц доказали, что аффективная взаимность между матерью и младенцем стимулирует ребенка исследовать окружающий мир, способствуя развитию моторной активности, когнитивных процессов и мышления, интеграции и формированию навыков. Исследователь понимал взаимность матери и младенца как сложный аффективный невербальный диалог, оказывающий влияние как на младенца, гак и на мать. Младенец, по его мнению, явно предпочитает мать всем остальным объектам [58, с. 92].
А. Фрейд в ходе исследований; пришла к выводу о том, что разлука матери и ребенка в первые месяцы и годы жизни имеет серьезные последствия для его эмоционального развития. В отечественной психологии также было доказано (Ершовой Т.И., Захаровым А.И., Искольским Н.В., Мещеряковой С.Ю., Солоед К.В., и др.), что психические нарушения у детей и взрослых, переживших опыт материнской депривации в раннем детстве, носят зачастую необратимый характер и затрагивают когнитивную и эмоциональную сферы, межличностные отношения. В результате формируется тип личности с сильным внутренним конфликтом между обостренной, потребностью в положительных эмоциональных контактах и неумением их завязывать [11, 25, 44].
Изучение проблемы развития детей в ситуации девиации показало, что у младенцев, воспитывающихся без матери, отмечаются задержки и аномалии в развитии, которые охватывают все уровни психической организации ребенка. Обычно такие дети имеют более низкий интеллект, у них наблюдается эмоциональная незрелость, расторможенность, повышенная агрессивность в отношениях со сверстниками, отсутствуют избирательность и постоянство в эмоциональной привязанности к взрослым [3, 23, 44].
В.С. Мухина отмечает, что материнская любовь есть механизм развития личности ребенка. Она обеспечивает формирование у малыша чувства доверия сначала к матери, а позднее и к человеку вообще. Мать выступает в качестве посредника, соединяющего ребенка с окружающим миром и подготавливает предпосылки для эмоциональной связи с ним [48, с.101].
Обобщая позиции ведущих психологов, можно констатировать следующий факт: материнство является не только условием, но и необходимой средой, определяющим фактором развития ребенка; мать закладывает основу будущей личности, взращивает все человеческое в своем малыше, в связи с чем особо актуальным остается вопрос качества материнства как своеобразный индикатор потенциалов и возможностей ребенка. Если условиться, что качество — это целостная характеристика функционального единства существенных свойств объектов, его внутренней и внешней определенности, относительной устойчивости, его отличия от других объектов или сходства с ними [51, с.253], то тогда качество материнства характеризуется единством материнских качеств, проявляющихся в реализации материнских функций.
Обратимся к концепции Г.Г. Филипповой, где подробно описаны функции матери, начиная с периода беременности и до дошкольного возраста. В первом триместре женщина должна принять факт беременности и подчиниться своему состоянию. Во втором — потенциальная мать должна поддерживать у себя эмоционально-позитивное состояние, положительно относиться к шевелению ребенка. Функции матери в третьем триместре состоят в стабилизации ее положительного отношения к стимуляции от ребенка, ограничении внешней по отношению к интересам материнства жизни и подчинение своим собственным состояниям.
Рождение и первые дни жизни являются критическими для ребенка, поэтому от матери требуется предоставление ребенку стимуляции, что обеспечит возвращение «сенсорного мира матери», создание эволюционно- ожидаемых условий для него.
В период новорожденности способность матери своевременно и качественно удовлетворять потребности ребенка, создают оптимальную ситуацию развития. Уникальность состоит в том, что ребенок еще не способен субъективно разделить стимуляцию внутреннюю и внешнюю, но мать воспринимает его как социальное существо, общается в процессе ухода, дифференцированно относится к его состояниям, тем самым способствуя становлению в дальнейшем положительных эмоций, создавая своеобразную «ауру» развития.
Первое полугодие младенчества можно охарактеризовать как открытие ребенком ближайшего окружающего пространства, сопровождающееся эмоциональными реакциями. Мать должна создавать среду непосредственно- эмоционального общения и взаимодействия с объектами внешнего мира, оказывая поддержку и успокоение в новых ситуациях. Во втором полугодии ее функции заключаются в организации и включенности в ситуативно- деловое общение, в обеспечении образования привязанности.
Функции матери в раннем детстве состоят в эмоциональной включенности в предметно-манипулятивную деятельность, обеспечение поддержки в отношениях с миром, акцент делается на предоставлении самостоятельности в сочетании с обеспечением безопасности [48, 49, 50].
Таким образом, обзор материнских функций еще раз подчеркивает значимость матери в жизни ребенка, невозможность полноценного его развития вне материнства, более того, мы утверждаем, что прогрессивное развитие человека зависит от качества реализации материнских функций.
Источник
Материнство как обеспечение условий для развития ребенка
Изучение материнства в настоящее время становится все более популярным как в теоретическом, так и в прикладном аспектах. Проблемами материнства занимаются социологи, медики, педагоги, психологи и многие другие специалисты. Актуальность этих исследований теперь уже не нуждается в дополнительном обосновании. Полученные в многочисленных работах данные о влиянии материнского отношения и поведения на развитие ребенка во всех возрастах говорят сами за себя. Систематизация имеющихся направлений и аспектов изучения материнства показывает, что материнство, как психосоциальный феномен, рассматриваетс с двух основных позиций: материнство, как обеспечение условий для развития ребенка и материнство, как часть личностной сферы женщины.
В исследованиях материнства, как обеспечения условий для развития ребенка материнство рассматривается в контексте материнско-детского взаимодействия. Основной ход рассуждений в постановке целей работ психологов иинтерпретации получаемых данных—от задач воспитания ребенка к особенностям матери. Обсуждаются материнские качества и характеристики материнского поведения, а так же их культурные, социальные, эволюционные, физиологические и психологические
аспекты. Все это часто рассматривается в контексте определенного возраста ребенка, в результате чего сами материнские качества и функции, анализируемые в разных работах, не всегда можно сопоставить между собой. В исследованиях, проводимых с этих позиций, можно выделить несколько направлений.
Культурно-исторические аспекты материнства.
Институт материнства рассматривается как исторически обусловленный, изменяющий свое содержание от эпохи к эпохе (эти исследования проанализированы в работах И. С. Кона, М. Мид, Э. Эриксона, М.С. Радионовой, Г. Каплан и других). Кросскультурные исследования показали, что в тех случаях, когда рождение ребенка противоречит социальным ожиданиям (внебрачность, помеха социальному или половому статусу женщины), женщины могут идти на все, чтобы не рожать детей или избавляться от них разными способами. Скрытый инфантицид (практика несчастных случаев) и отказ от ребенка (подбрасывание, продажа, передача на усыновление) были обычными для всех времен и народов, в том числе и для России, вплоть до начала XX в. По данным Э. Бадинтер понятие «материнский инстинкт» является мифом. Материнская любовь — это понятие, которое наполняется в различные периоды истории различным содержанием. Женщина становится лучшей или худшей матерью в зависимости от того, ценится или обесценивается в обществе материнство.
Во второй половине XX в. , как отмечают некоторые исследователи, вновь отчетливо проявились позиции, враждебные «детоцентризму», что связано с двумя основными тенденциями в обществе: эмансипацией женщин и передачей функций воспитания (причем с младенческого возраста) в руки специалистов и на территорию соответствующих учреждений. В связи с этим изменилось представление о ребенке и своей родительской роли: ребенок расценивается как докучливое, ненужное создание, которое стараются «отодвинуть» даже чисто физически, уменьшая количество и качество телесного контакта, перенося воспитательные функции на развивающие, автодидактические игры и пособия. Такие тенденции могут выражаться не только в появлении родительских воспитательных стратегий, но и в средствах массовой информации (которые не поворачивается язык назвать культурными). Примером может служить наличие в американской и западноевропейской литературе и кинопродукции образа ребенка-злодея (вампира, дьявола и т.п.), что, с моей точки зрения, совершенно не характерно для российской и восточной ментальности.
Исследования разных культурных вариантов материнства в современном обществе также свидетельствуют о влиянии имеющихся моделей семьи, детства и ценностей, принятых в данной культуре, на материнское поведение и переживания женщины. Большой интерес представляет приведенное в этих работах сравнение распределения материнских функций в разных культурах, материнского поведения и отношения к ребенку, которые обеспечивают формирование необходимых в данной культуре личностных качеств (например, особенностей когнитивной и эмоциональной сфер, качества привязанности, особенностей переживания
успеха и неудачи при достижении цели). Следует отметить, что в последнее время появляется все больше работ, где авторы обращаются к традиционным российским представлениям о материнстве и детстве.
Источник