Эмоциональное развитие ребенка в раннем возрасте

Развитие психических функций неотделимо от развития эмоцио­нально-потребностной сферы ребенка. Доминирующее в раннем возрас­те восприятие аффективно окрашено. Ребенок эмоционально реагирует только на то, что непосредственно воспринимает. Он остро пережи­вает неприятную процедуру в кабинете врача, но уже через несколь­ко минут спокоен и живо интересуется новой обстановкой. Он не способен огорчаться из-за того, что в будущем его ожидают непри­ятности, и его невозможно обрадовать тем, что через 5 дней ему что-то подарят.

Желания ребенка неустойчивы и быстро преходящи, он не может их контролировать и сдерживать; ограничивают их только наказания и поощрения взрослых. Все желания обладают одинаковой силой: в раннем детстве отсутствует соподчинение мотивов. Это легко наблю­дать в ситуации выбора. Если ребенка 2-3-х лет попросить выбрать себе одну из нескольких новых игрушек, он будет долго рассматри­вать и перебирать их. Затем все-таки выберет одну, но после сле­дующей просьбы — уйти с ней в другую комнату — снова начнет коле­баться. Положив игрушку на место, он будет перебирать остальные, пока его не уведут от этих одинаково притягивающих вещей. Выб­рать, остановиться на чем-то одном ребенок еще не может — он не в состоянии принять решение.

Развитие эмоционально-потребностной сферы зависит от харак­тера общения ребенка со взрослыми и сверстниками. В общении с близкими взрослыми, которые помогают ребенку познавать мир “взрослых” предметов, преобладают мотивы сотрудничества, хотя сохраняется и чисто эмоциональное общение, необходимое на всех возрастных этапах. Помимо безусловной любви, эмоционального теп­ла, ребенок ждет от взрослого непосредственного участия во всех своих делах, совместного решения любой задачи, будь то освоение столовых приборов или строительство башни из кубиков. Вокруг та­ких совместных действий и разворачиваются новые для ребенка формы общения со взрослыми.

Общение с другими детьми в раннем детстве обычно только по­является и не становится еще полноценным. На втором году жизни при приближении сверстника ребенок ощущает беспокойство, может прервать свои занятия и броситься под защиту матери. На третьем году он уже спокойно играет рядом с другим ребенком, но моменты общей игры кратковременны, ни о каких правилах игры речи быть не может. Лучше всего детям удаются такого типа “игры”, как совмест­ные прыжки на кровати. Если маленький ребенок посещает ясли, он вынужден более тесно общаться с ровесниками и получает в этом плане больший опыт, чем те, кто воспитывается дома. Но и “ясель­ные” дети не избавлены от возрастных трудностей в общении. Они могут проявлять агрессивность — толкнуть, ударить другого ребен­ка, особенно если тот как-то ущемил их интересы, скажем, попытал­ся завладеть привлекательной игрушкой. Ребенок раннего возраста, общаясь с детьми, всегда исходит из своих собственных желаний, совершенно не учитывая желания другого. Он эгоцентричен и не только не понимает другого ребенка, но и не умеет ему сопережи­вать. Эмоциональный механизм сопереживания (сочувствия в трудной ситуации и совместной радости при удаче или в игре) появится поз­же, в дошкольном детстве. Тем не менее, общение со сверстниками полезно и тоже способствует эмоциональному развитию ребенка, хотя и не в той мере, что общение со взрослыми.

Для раннего возраста характерны яркие эмоциональные реакции, связанные с непосредственными желаниями ребенка. В конце этого периода при приближении к кризису 3-х лет, наблюдаются аффективные реакции на трудности, с которыми сталкивается ребенок. Он пы­тается что-то сделать самостоятельно, но у него ничего не получа­ется или рядом в нужный момент не оказывается взрослого — некому прийти на помощь и сделать это вместе с ним. В такой ситуации вполне вероятна эмоциональная вспышка. Например, ребенок не может открыть дверь в комнату и начинает бить по ней руками и ногами, чтото выкрикивая. Причиной гнева или плача могут быть, помимо “неподдающихся” вещей, и отсутствие внимания со стороны близких взрослых, занятых своими делами именно в то время, когда ребенок изо всех сил старается их вниманием завладеть; ревность к брату или сестре и т.п. Как известно, аффективные вспышки лучше всего гасятся тогда, когда взрослые достаточно спокойно на них реагиру­ют, а по возможности — вообще игнорируют. В противном случае, особое внимание взрослых действует как положительное подкрепле­ние: ребенок быстро замечает, что уговоры и прочие приятные мо­менты в общении с родственниками следуют за его слезами или злостью, и начинает капризничать чаще, чтобы этого добиться. Кро­ме того, ребенка раннего возраста легко отвлечь. Если он действи­тельно расстроен, взрослому достаточно показать ему любимую или новую игрушку, предложить заняться с ним чем-то интересным — и ребенок, у которого одно желание легко сменяется другим, мгновен­но переключается и с удовольствием занимается новым делом.

Развитие эмоционально-потребностной сферы ребенка тесно свя­зано с зарождающимся в это время самосознанием. Примерно в 2 года ребенок начинает узнавать себя в зеркале. Американские психологи провели такой эксперимент: детей подводили к зеркалу, затем неза­метно касались носа каждого ребенка, оставляя на нем пятнышко красной краски. Снова посмотрев в зеркало, дети до 2-х лет никак не реагировали на свои испачканные носы, не относя к себе красные пятна, увиденные в зеркале. А большинство двухлетних детей, уви­дев свое отражение, дотрагивались пальцами до носа, — следова­тельно, узнавали себя.

Узнавание себя — простейшая, первичная форма самосознания. Новый этап в развитии самосознания начинается, когда ребенок на­зывает себя — сначала по имени, в третьем лице: “Тата”, “Саша”. Потом, к трем годам, появляется местоимение “я”. Более того, у ребенка появляется и первичная самооценка — осознание не только своего “я”, но того, что “я хороший”, “я очень хороший”, “я хоро­ший и больше никакой”. Это чисто эмоциональное образование, не содержащее рациональных компонентов (поэтому трудно назвать его самооценкой в собственном смысле этого слова). Оно основывается на потребности ребенка в эмоциональной безопасности, принятии, поэтому самооценка всегда эмоционально завышена. Н.А.Менчинская, наблюдавшая за развитием своего сына, описывает ситуации, когда мальчик высоко оценивает себя независимо от того, как он реально поступает — хорошо или плохо. Так, например, Саша, обходя комна­ту, делал то, что ему запрещалось, — брал мамины лекарства и дру­гие вещи. Положив их на место, он с удовлетворением констатиро­вал: “Теперь хороший”. Оказавшись с родителями в поезде, он плю­нул с верхней полки. Мама сообщила ему, что она об этом думает, и спросила, что нужно сказать. Мальчик тихо, для себя, проговорил: “Молодец я”, — а затем громко, для взрослых: “Больше не буду”.

Сознание “я”, “я хороший”, “я сам” и появление личных дейс­твий продвигают ребенка на новый уровень развития. Начинается пе­реходный период — кризис 3-х лет.

Кризис 3-х лет

Кризис 3-х лет — граница между ранним и дошкольным детством — один из наиболее трудных моментов в жизни ребенка. По Д.Б.Эль­конину, это разрушение, пересмотр старой системы социальных отно­шений, кризис выделения своего “я”. Ребенок, отделяясь от взрос­лых, пытается установить с ними новые, более глубокие отношения.

Изменение позиции ребенка, возрастание его самостоятельности и активности требуют от близких взрослых своевременной перестрой­ки. Если же новые отношения с ребенком не складываются, его ини­циатива не поощряется, самостоятельность постоянно ограничивает­ся, у ребенка возникают собственно кризисные явления, проявляющи­еся в отношениях со взрослыми (и никогда — со сверстниками). Л.С.Выготский, вслед за Э.Келер, описывает 7 характеристик кризи­са 3-х лет. Первая из них — негативизм. Остановимся на ней под­робнее, чтобы понять, как изменяется в это время структура пове­дения ребенка.

Ребенок дает негативную реакцию не на само действие, которое он отказывается выполнять, а на требование или просьбу взрослого. Он не делает что-то только потому, что это предложил ему опреде­ленный взрослый человек. Вообще негативизм избирателен: ребенок игнорирует требования одного члена семьи или одной воспитательни­цы, а с другими достаточно послушен. Главный мотив действия — сделать наоборот, т.е. прямо противоположное тому, что ему сказа­ли.

На первый взгляд кажется, что так ведет себя непослушный ре­бенок любого возраста. Но при обычном непослушании он чего-то не делает потому, что именно этого ему делать и не хочется — возвра­щаться домой с улицы, чистить зубы или ложиться вовремя спать. Если же ему предложить другое занятие, интересное и приятное для него, он тут же согласится. При негативизме события развиваются иначе. Л.С.Выготский приводит такой пример из своей клинической практики. Девочка, переживающая кризис 3-х лет, очень хотела, чтобы ее взяли на конференцию, где взрослые “обсуждают детей”, но, получив разрешение, на заседание не пошла. Это была негатив­ная реакция на предложение взрослого. На самом деле ей так же хо­телось пойти, как и раньше, до своего отказа, и, оставшись одна, девочка горько плакала.

Еще два примера, описанных Л.И.Божович. Мальчик с затянув­шимся кризисом решил рисовать, но вместо ожидавшегося отказа по­лучил одобрение родителей. С одной стороны, рисовать ему хочется, с другой — еще больше хочется сделать наоборот. Мальчик нашел вы­ход из этого сложного положения: расплакавшись, он потребовал, чтобы рисовать ему запретили. После исполнения этого желания он с удовольствием принялся за рисунок. Другой ребенок читал “наобо­рот” известные строки Пушкина: “И не по синим, и не по волнам, и не океана, и не звезды, и не блещут, и не в небесах”.

Из этих примеров видно, как меняется мотивация поведения ре­бенка. Раньше в наглядной ситуации у него возникал аффект — не­посредственное эмоционально напряженное желание что-то сделать; импульсивные действия ребенка соответствовали этому желанию. В 3 года он впервые становится способен поступать вопреки своему не­посредственному желанию. Поведение ребенка определяется не этим желанием, а отношениями с другим, взрослым человеком. Мотив пове­дения уже находится вне ситуации, данной ребенку. Конечно, нега­тивизм — кризисное явление, которое должно исчезнуть со временем. Но то, что ребенок в три года получает возможность действовать не под влиянием любого случайно возникшего желания, а поступать, ис­ходя из других, более сложных и стабильных мотивов, является важ­ным завоеванием в его развитии.

Вторая характеристика кризиса 3-х лет — упрямство. Это реак­ция ребенка, который настаивает на чем-то не потому, что ему это­го очень хочется, а потому, что он сам об этом сказал взрослым и требует, чтобы с его мнением считались. Его первоначальное реше­ние определяет все его поведение, и отказаться от этого решения даже при изменившихся обстоятельствах ребенок не может. Упрямство — не настойчивость, с которой ребенок добивается желаемого. Упря­мый ребенок настаивает на том, чего ему не так уж сильно хочется или совсем не хочется, или давно расхотелось. Допустим, ребенка зовут домой и он отказывается уходить с улицы. Заявив, что он бу­дет кататься на велосипеде, он действительно будет продолжать кружить по двору, чем бы его не соблазняли (игрушкой, десертом, гостями), хотя и с совершенно унылым видом.

В переходный период может появиться строптивость. Она нап­равлена не против конкретного взрослого, а против всей сложившей­ся в раннем детстве системы отношений, против принятых в семье норм воспитания. Ребенок стремится настоять на своих желаниях и недоволен всем, что ему предлагают и делают другие. “Да ну!” — самая распространенная реакция в таких случаях.

Разумеется, ярко проявляется тенденция к самостоятельности: ребенок хочет все делать и решать сам. В принципе, это положи­тельное явление, но во время кризиса гипертрофированная тенденция к самостоятельности приводит к своеволию, она часто неадекватна возможностям ребенка и вызывает дополнительные конфликты со взрослыми.

У некоторых детей конфликты со взрослыми становятся регуляр­ными, они как бы постоянно находятся в состоянии войны со взрос­лыми. В этих случаях говорят о протесте-бунте. В семье с единс­твенным ребенком может появиться деспотизм. Ребенок жестко прояв­ляет свою власть над окружающими его взрослыми, диктуя, что он будет есть, а что не будет, может мама уйти из дома или нет и т. д. Если в семье несколько детей, вместо деспотизма обычно возни­кает ревность: та же тенденция к власти здесь выступает как ис­точник ревнивого, нетерпимого отношения к другим детям, которые не имеют почти никаких прав в семье, с точки зрения юного деспо­та.

Интересная характеристика кризиса 3-х лет, которая будет присуща всем последующим переходным периодам, — обесценивание. Что обесценивается в глазах ребенка? То, что было привычно, инте­ресно, дорого раньше. 3-летний ребенок может начать ругаться (обесцениваются старые правила поведения), отбросить или даже сломать любимую игрушку, предложенную не вовремя (обесцениваются старые привязанности к вещам) и т.п.

Все эти явления свидетельствуют о том, что у ребенка изменя­ется отношение к другим людям и к самому себе. Он психологически отделяется от близких взрослых. Это важный этап в эмансипации ре­бенка; не менее бурный этап ждет его в дальнейшем — в подростко­вом возрасте.

* * *

В раннем детстве ребенок активно познает мир окружающих его предметов, вместе со взрослыми осваивает способы действий с ними. Его ведущая деятельность — предметно-манипулятивная, в рамках которой возникают первые примитивные игры. К трем годам появляются личные действия и сознание “я сам” — центральное новообразование этого периода. Возникает чисто эмоциональная завышенная самооцен­ка. В три года поведение ребенка начинает мотивироваться не толь­ко содержанием ситуации, в которую он погружен, но и отношениями с другими людьми. Хотя его поведение остается импульсивным, появ­ляются поступки, связанные не с непосредственными сиюминутными желаниями, а с проявлением “я” ребенка.

ДОШКОЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ

Дошкольное детство — большой отрезок жизни ребенка. Условия жизни в это время стремительно расширяются: рамки семьи раздвига­ются до пределов улицы, города, страны. Ребенок открывает для се­бя мир человеческих отношений, разных видов деятельности и об­щественных функций людей. Он испытывает сильное желание включить­ся в эту взрослую жизнь, активно в ней участвовать, что, конечно, ему еще недоступно. Кроме того, не менее сильно он стремится и к самостоятельности. Из этого противоречия рождается ролевая игра — самостоятельная деятельность детей, моделирующая жизнь взрослых.