Чего боится ребенок в 1 год
В этом возрасте интенсивно развиваются сознание и речь, координируются движения, совершенствуются исследовательские формы поведения, появляется настойчивость в преодолении трудностей. К 2 годам происходит осознание своего «я», понимание различий между девочками и мальчиками, отношений «взрослый — ребенок — родитель».
Возникающие таким образом отношения являются необходимой предпосылкой для развития чувства семьи, соотносимого, в свою очередь, с чувством рода и, более широко, с чувством человеческой общности.
Формирование подобных психологических понятий возможно только в благоприятных семейных условиях, при эмоциональном контакте и взаимопонимании с обоими родителями, при отсутствии постоянных семейных конфликтов. Тогда семья становится для малыша надежной защитой и позволяет в полной мере развить и реализовать свои способности и умения.
В эмоционально спокойной и жизнерадостной семье у детей к концу первого года жизни заметно уменьшаются, если они были, нерезко выраженные признаки невропатии — следствие тех или иных нарушений во время беременности и родов. Ребенок меньше беспокоится по ночам, крепче спит, не так реагирует на шум, яркий свет, перемену обстановки.
Всего этого не происходит в тех семьях, где родители конфликтуют между собой, считая, что ребенок слишком мал, чтобы осознать их отношения. Безусловно, дети не понимают, но эмоционально воспринимают конфликт, испытывая острое чувство беспокойства всякий раз, когда неожиданно меняется поведение взрослых. Нужно помнить, что эмоциональное напряжение матери в конфликтной ситуации сразу передается ребенку, неблагоприятно отражаясь на его самочувствии.
Если мать годовалого ребенка очень расстроена, находится в подавленном настроении, не улыбается и почти не разговаривает с ним, но часто приходит в возбужденное состояние и тоскливое настроение, то не удивительно, что малыш капризничает, отказывается от пищи, беспокойно спит днем и ночью, становится вялым, менее жизнерадостным. Как только улучшается настроение матери, он заметно успокаивается и начинает жить своей эмоциональной жизнью.
До 2 лет интересы ребенка целиком сосредоточены на близких людях, на семье, и пока нет особой потребности в общении со сверстниками. При стабильности семейных отношений эмоциональное развитие ребенка находится в безопасности, уменьшая вероятность появления беспокойства и способствуя более адекватному формированию его «я». В немалой степени это позволяет понять известную педантичность детей от 1 до 2 лет, выполняющую одновременно роль стабилизирующего фактора в процессе формирования «я» и своеобразного ритуала, предохраняющего от чувства беспокойства (тревоги), которое возникает, как мы знаем, в ситуациях неопределенности, непредсказуемого изменения отношений с близкими людьми.
Изменение сложившихся эмоциональных отношений происходит при рождении второго ребенка. Тогда старший, привыкший к постоянной заботе, может беспокойством и обидой ответить на переключение внимания матери. Чтобы привлечь внимание взрослых, он идет на всякие ухищрения. Одно «срабатывает» лучше всего — стоит заболеть, чего-то испугаться, и мать опять принадлежит ему, ласкает, заботится, уговаривает.
Пример. Когда мальчик испугался, оставшись один при родившейся сестре, мать сразу заволновалась, окружила повышенным вниманием, и он все чаще стал бояться оставаться один, чтобы опять не оказаться в новой, травмирующей для него ситуации эмоционального забвения.
Уже к двум годам дети довольно чутко различают симпатии родителей, плачут от обиды и вмешиваются в разговор взрослых, не в силах перенести отсутствие внимания, «прилипают» к родителям, следуют по пятам, не позволяя долго разговаривать с кем-либо. Налицо ревность — желание безраздельно обладать объектом любви и привязанности, в качестве которого первично выступает мать.
Беспокойство из-за недостатка ее чувств в полной мере отражается во сне, наполняя ужасами исчезновения матери и отсутствия помощи при опасности. Таким образом, ночное беспокойство выступает в качестве тонкого диктатора дневного неблагополучия ребенка, отсутствия уверенности в прочности и незыблемости семейного эмоционального окружения.
Когда нервно и соматически ослабленного ребенка отдают в ясли, часто нарушается его эмоциональный контакт с матерью. Более выражено беспокойство при помещении в ясли у единственных и чрезмерно опекаемых детей, матери которых сами раньше испытывали страх одиночества.
Беспокойство ребенка еще больше усиливается, если в семье конфликтные отношения, и сама мать находится в состоянии длительного эмоционального стресса, как и произошло с мальчиком 2 лет и 10 месяцев, помещенным в ясли. Он скучал без матери, молча сидел в углу, отказывался от пищи и не мог заснуть. Дома, наоборот, становился возбудимым, капризным, нетерпеливым, чересчур обидчивым и боязливым, то есть требовал к себе повышенного внимания.
В 2 года стал бояться темноты и сказочных персонажей, не отпускал мать от себя, плакал и требовал ее постоянного присутствия. В итоге непереносимого эмоционального перенапряжения ухудшилась речь и появилось заикание.
Осознавая свое «я», отделяя себя от окружающих, ребенок 2 лет уже не так односторонне фиксирован на матери. Он все больше нуждается в общении с другими членами семьи. Вот почему дети этого возраста становятся заметно общительнее и легче вступают в контакт с незнакомыми людьми, однако в семье договориться становится все труднее. Недаром возраст 2-4 лет называют возрастом упрямства.
Фактически же речь идет о развитии волевых качеств, противостоящих неуверенности в себе и нерешительности в действиях и поступках. Те родители, которые беспощадно воюют с ребенком, все время ограничивают его самостоятельность или оберегают от любых, даже «неопасных опасностей», рискуют помешать развитию активности на самых ранних этапах, что в дальнейшем способствует появлению страхов.
Если пропустить время для стыковки эмоциональной и волевой сторон развивающейся психики ребенка, то они будут существовать независимо друг от друга. Поведение такого ребенка: тих, «забит» дома и агрессивен со сверстниками или дома «тиран», а вне пугается любых контактов с посторонними людьми, а потому играет всегда один.
Естественно, что предоставлять самостоятельность надо как можно раньше, когда малыш только начинает ползать. Убрав все опасные предметы, родители должны разрешать ему свободно передвигаться по квартире. Самостоятельность всячески поощряется, «нет» произносится только в самых необходимых случаях, но зато соблюдается неукоснительно.
И у самих родителей нет испуганного выражения лица, тревожных возгласов, панических криков, драматических реакций и беспрерывных запретов. Они спокойны, потому что знают: все мелкие предметы, которые ребенок может проглотить, уже убраны (потребность все «пробовать на язык» естественна в этом возрасте). Жизнерадостное восприятие жизни родителями, теплое эмоциональное общение с детьми, уважение растущей потребности в независимости и своевременная похвала укрепляют волевую сферу детей, что, в свою очередь, уменьшает вероятность появления страхов.
В рассматриваемом возрасте, тем не менее, созревают новые страхи. Главным персонажем страшных сновидений чаще всего оказывается Волк. Его зловещий образ часто появляется после слушания сказок, в том числе о Красной Шапочке. Волк снится чаще детям, боящимся наказания со стороны отца. Кроме того, Волк ассоциируется с физической болью, которая возникает при воображаемом укусе острыми зубами. Последнее весьма существенно, если учесть характерный для детей данного возраста страх перед уколами и болью.
Ближе к 4 годам в кошмарных снах начинает фигурировать и Баба Яга, отражающая проблемы ребенка во взаимоотношениях со строгой матерью, которая недостаточно ласкова, часто грозит наказаниями. Уносящая к себе «плохих» детей и расправляющаяся с ними Баба Яга, приходит из мира, где царят насилие, несправедливость и бессердечие.
Вот почему двухлетние и трехлетние дети всерьез просят иногда родителей убить Бабу Ягу и Волка, чтобы защитить от ночных кошмаров. Обычно роль защитника поручается отцу, если он достаточно сильный в представлении ребенка. Подобные просьбы нельзя считать пустым капризом и игнорировать, так как Волк и Баба Яга, живущие в подсознании ребенка, всегда свидетельствуют о каких-то тревожащих обстоятельствах его жизни, связанных, как правило, с отношениями со взрослыми в семье.
Перенесенный и не осознаваемый ребенком днем ужас или страдание превращают ночь в борьбу с воображаемыми чудовищами, порождаемыми фактически родителями. Если ребенок просыпается ночью от страха и его удается успокоить, убаюкать, то травмирующее влияние кошмарных сновидений выражено меньше.
Заметим, что уже со второго полугодия жизни некоторые эмоционально чувствительные и беспокойные дети нуждаются в том, чтобы их иногда перед сном укачивали, убаюкивали, нежно пели песни, ласково гладили и обнимали. В этом и состоит умение матери создавать малышу эмоциональный комфорт и безопасность, когда он нуждается в этом больше, чем когда-либо.
Если нельзя проснуться во время кошмарного сна и позвать на помощь, то острое чувство беспомощности, ужас перед неотвратимо надвигающейся опасностью наносит психическую травму у повышенно эмоциональных, впечатлительных, а также нервно и физически ослабленных детей. Если они не могут закричать, парализованные страхом, то возникший спазм голосовых связок может проявиться и днем — голос при сильном беспокойстве и в новой обстановке прерывается от волнения, трудно начать говорить. Дополнительным источником такого заикания может быть любое внезапное воздействие, ассоциируемое с типичными для этого возраста страхами перед неожиданными звуками, будь то сигнал машины или лай собаки.
Волк и Баба Яга символизируют угрозу для жизни, физическое уничтожение, прекращение жизни. Вместе с сильной, внезапно возникающей болью при физических травмах, заболеваниях образы Волка и Бабы Яги предваряют появление психологически мотивированного страха смерти у детей в 6 и 7 лет. Оба этих образа аккумулируют страх перед чем-то совершенно чуждым, отвратительным, агрессивно-бездушным и безжизненным в противоположность близости, нежности, ласковости и сердечности.
Чтобы ночью ребенок спал спокойно, без страшных сновидений, он должен знать, что ему ничто не угрожает, что его любят и всегда защитят. День его должен быть наполнен движениями, играми, радостью, смехом, новыми, но не чрезмерными впечатлениями. В таком случае и сон будет легкий, светлый.
Не надо укладывать малыша слишком рано или слишком поздно. Иначе он перевозбудится и у него нарушится естественный биоритм сна. Время засыпания должно быть всегда одно и то же, но продолжительность самого сна меняется с возрастом в сторону укорочения.
Представляет интерес и проведенный нами опрос 200 матерей детей 1-3 лет по списку из 29 видов страха. Наиболее частым у детей 2-го года жизни является страх неожиданных звуков (52 % мальчиков и 52 % девочек). На втором месте находится страх одиночества (44 % мальчиков и 34 % девочек), затем идут страхи боли, уколов и связанная с этим боязнь медицинских работников.
В 2 года страхи боли и уколов выдвигаются на первый план (каждый второй мальчик или девочка), затем следуют страхи одиночества (у девочек 48 %, у мальчиков 36 %). По сравнению с 1-ым годом уменьшается страх неожиданных звуков (каждый третий мальчик и девочка). Это указывает на уменьшение безусловно-рефлекторных, инстинктивно обусловленных страхов, и нарастание страхов, имеющих главным образом условно-рефлекторную природу происхождения (боль, уколы, медработники).
К 2 годам существенно увеличиваются, особенно у мальчиков, страхи перед засыпанием, что связано с более частыми у них кошмарными сновидениями.
Полученные данные показывают повышенную чувствительность детей преддошкольного возраста к внезапным и болевым воздействиям, одиночеству и отсутствию поддержки взрослых. Соответственно все, что связано с семейными конфликтами, медицинскими манипуляциями, нахождением в больнице или помещением в ясли, может быть существенным источником эмоционального стресса, беспокойства и страхов.
Проблемы страхов у детей не существует у тех родителей, которые уверенно и в то же время гибко ведут себя по отношению к детям, учитывают особенности их темперамента, зарождающиеся склонности и интересы, считаются с их «я».
Страхов в первые годы всегда меньше и они быстрее сходят на нет, если мать рядом с ребенком, в семье доминирует отец, родители не ведут «войну» с упрямством, развивают, а не подавляют или заглушают тревогой формирующееся «я» ребенка, сами родители уверены в себе и способны помочь детям в преодолении воображаемых и реальных опасностей.
Источник
Повышенное беспокойство у детей первых месяцев жизни чаще всего возникает, когда не удовлетворяются жизненно важные физиологические потребности в пище, сне, активности, освобождении кишечника, тепле, то есть в том, что определяет физический и эмоциональный комфорт младенца. Он не может терпеть, ибо его потребности биологически предопределены и направлены на поддержание и развитие жизни.
Только постепенно ребенок становится способным справляться со своими нуждами и проявлять меньше беспокойства. Если же физиологические потребности не удовлетворяются, возможно длительное сохранение вызванного ими беспокойства, например, в момент засыпания, принятия пищи, болезни и т. д.
Психологические потребности как источники беспокойства проявляют себя не сразу, так как для них необходим определенный уровень психического развития. Наибольший интерес представляет потребность в эмоциональном контакте, степень удовлетворения которого со стороны матери существенно сказывается на эмоциональном самочувствии и тонусе ребенка первого года жизни.
Первым проявлением эмоционального контакта является ответная улыбка малыша между 1-ым и 2-ым месяцами, говорящая не только о потребности в положительных человеческих эмоциях, но и о выделении из окружающих людей матери, а вскоре и других взрослых (так называемый комплекс оживления).
Внимательное наблюдение за детьми первых месяцев жизни в домашних условиях показывает, что уже в возрасте 2 месяцев появляется не только комплекс оживления, но и пока еще слабо выраженное и непостоянное беспокойство при отсутствии матери в относительно непродолжительный период бодрствования и нахождения в новой обстановке.
Беспокойство выражается чаще всего двигательным возбуждением и учащением дыхания, реже – криком, и служит одним из показателей развития эмоциональной чувствительности. Оно быстро прекращается при появлении матери, ее ласковом голосе и улыбке. Все более и более заметно, что ребенок спокоен только дома и только с матерью или с теми людьми, которые, подобно матери, любят его и восхищаются им. Привычность и благоприятность подобной окружающей социальной среды – условие отсутствия беспокойства или его снижения, если оно было выражено раньше.
Во втором полугодии жизни, несмотря на уменьшение беспокойства в новой обстановке, заметно нарастает психологически мотивированное беспокойство при уходе матери и появлении незнакомых лиц.
Беспокойство в отсутствие матери становится отчетливо выраженным в 7, а боязнь чужих – в 8 месяцев, что указывает на эмоциональный контакт с матерью и способность отличать ее от других, то есть на появление избирательных отношений. Все это говорит о формировании эмоционального образа матери, привязанность к которой является для ребенка источником удовлетворения жизненно важной потребности.
Эта привязанность характеризуется тремя главными признаками: выделением матери среди других общающихся с ребенком лиц (что выражается радостью при встрече), потребностью в эмоциональном контакте и беспокойством при его прекращении.
Беспокойство в отсутствие матери в 7 месяцев означает прекращение эмоционального контакта, нарушение привычной эмоциональной взаимосвязи и, что самое главное, отдаление объекта привязанности. Это первый травмирующий опыт потери связи с окружающим миром, воплощенным пока в лице матери, опыт, который при дальнейшем его подкреплении является предпосылкой к развитию страха одиночества, особой чувствительности к разлуке, неразделенности чувств и тревожности в целом.
Когда мать на время уходит от ребенка, он проявляет беспокойство, которое вскоре превращается в ожидание возвращения матери. Если она почему-либо задерживается, у эмоционально чувствительных детей, особенно мальчиков, может развиться своеобразный “невроз ожидания” – постоянное беспокойство, перерастающее в тревожное предчувствие предстоящего ухода матери, а затем в ожидание ее возвращения. Ребенок не может предсказать уход и приход матери, что уже само по себе является фактором неопределенности. Частое перенапряжение эмоциональной сферы в связи с непредсказуемым нарушением контакта с матерью и ожиданием ее возвращения имеет своим следствием развитие реакций тревожного типа.
Если беспокойство в отсутствие матери в 7 месяцев говорит о начале привязанности к ней, то как же тогда объяснить страх, испытываемый 8-месячным ребенком перед чужими, незнакомыми ему людьми? Можно предположить, что беспокойство в присутствии другого – это знак отсутствия матери, но так бывает далеко не всегда, поскольку ребенок боится чужих, даже если он на руках у матери.
Главное заключается в развитой способности детей этого возраста отличать мать по ряду признаков от других взрослых. Иногда посторонний приковывает внимание ребенка, и это позволяет на время забыть о матери, потерять ее, что через некоторое время вызывает острое беспокойство, поиск матери. И, наконец, ребенок не может еще “поделиться” своей матерью с другими, очень не похожими на нее взрослыми, ибо мать принадлежит только ему и любой другой, “играющий под мать”, вызывает у него чувство недоверия, настороженности и беспокойства.
В 8 месяцев у ребенка повышается чувствительность к голосу матери и к музыкальным звукам. Это уникальный, никогда больше не повторяющийся у детей “музыкальный период” в их жизни. Внимательные родители могут также заметить раскачивания ребенка в такт музыке, его явное удовольствие при этом – ведь он бросает даже свою любимую игрушку, ловя каждый звук понравившейся ему мелодии.
Но ребенок может испугаться и заплакать от одного появления в голосе матери непривычных и неприятных ноток раздражения, беспокойства и угрозы, не говоря уже о повышенном тоне и громко произнесенном “нельзя!”. Настроенный на голос матери ребенок 8-ми месяцев чутко улавливает фальшь и наигранность в голосе другого человека. Даже если на лице взрослого улыбка, его выдают глаза, в которых отсутствуют теплота, искренность и восхищение. Чем настойчивее в таких случаях взрослый пытается вступить в контакт с ребенком, изображая заинтересованность и ласку, тем сильнее испытываемые малышом беспокойство и страх.
Мы видим, что беспокойство в отсутствие матери и в присутствии незнакомых обусловлено психологической природой становления привязанности и формированием образа матери как единого, неразрывно связанного с ребенком целого.
Таким образом, возраст 7-9 месяцев – это период повышенной чувствительности к возникновению тревоги и страха. Насколько он важен для последующего психического развития, показывает наблюдение над мальчиком 7 лет, самым тихим и незаметным в школе, который панически боялся нового для него человека – учителя. Он также боялся оставаться один дома, поэтому был вынужден посещать группу продленного дня. К вечеру у него болела голова.
Со слов матери, в 8-месячном возрасте он заболел астматическим бронхитом. В этот момент, да и раньше, мать была занята своими делами и не могла уделять ребенку достаточно внимания. Он часто плакал (как потом поняла мать, от беспокойства). На этом фоне простуда способствовала появлению типичных для астматического бронхита затруднений в дыхании и кашля.
Вскоре вместе с матерью мальчик был помещен в больницу, где ему делали внутривенные инъекции лекарств. Кричал ли он больше от страха при виде внезапно появляющихся незнакомцев в белых халатах, уносящих его от матери, или от боли при проведении крайне болезненных процедур, мы не можем сказать точно. Несомненно одно: беспокойство, связанное с отлучением от матери, и страх перед заменяющими ее чужими людьми у эмоционально чувствительного и впечатлительного мальчика явились толчком для развития в дальнейшем страха одиночества и страха общения в новой, непривычной обстановке.
Начиная с 14-го месяца жизни наблюдается уменьшение беспокойства при отсутствии матери и практически прекращается боязнь посторонних. Ребенок этого возраста уже “поумнел”, чтобы по-своему осознать, что мать принадлежит только ему и контакты с другими людьми не обязательно являются источником опасности и способны внести интерес и разнообразие в его жизнь.
Одновременно дети этого возраста начинают как бы “осмысливать” происходящее вокруг, приглядываться к поведению общающихся с ними людей. Это этап накопления нового опыта, развития мышления как основы интеллектуально-речевой деятельности.
Вместе с тем сохраняется повышенная чувствительность к эмоциональному состоянию близких для ребенка взрослых. При их тревоге, страхе, возбуждении, семейных конфликтах у малыша возникает ответная эмоциональная реакция, часто в виде плача и крика. Если мать приветлива и доверительна в общении с другими людьми и не обнаруживает беспокойства, то ребенок успокаивается быстрее, а главное – сам собой. В противном случае настороженность в отношении к незнакомым людям у матери может трансформироваться в дальнейшем в подозрительность, робость и застенчивость у ребенка.
К концу первого года жизни эмоциональный образ матери уже не обладает такой целостностью для ребенка, как раньше. Ввиду возросшей двигательной активности малыша мать вынуждена что-то запрещать ему, что противоречит ее эмоциональному образу, сложившемуся у ребенка, и непосредственному выражению его чувств и желаний.
Тем не менее, большинство матерей продолжают находить общий язык с ребенком и при возрастании его активности и самостоятельности, и при попытках выработать у него начальные навыки опрятности. Многие матери интуитивно находят равновесие между поощрением активности и запретами. Они создают дополнительные возможности для ползания, переползания через специально положенные валики из поролона, для самостоятельного вставания при минимуме поддержки и страховки, умело отвлекают ребенка от нежелательных действий, не злоупотребляют запретами, произнося их ровным, спокойным, без излишней строгости голосом.
Ребенок, получивший относительную свободу, а также некоторый навык болевых ощущений при незначительных ушибах, приобретает и первый опыт настойчивости и решительности в преодолении препятствий, помогающий ему выработать уверенность в себе, а в дальнейшем и способность встречаться с опасностью лицом к лицу. Если же его чрезмерно оберегают, лишают возможности проявить самостоятельность, то риск появления страхов заметно выше.
Существенная роль в развитии у ребенка волевых черт характера принадлежит отцу, если он спускается со своего взрослого Олимпа и играет с ребенком, поощряя его первые шаги. Есть отцы, которые, стремясь как можно раньше психически закалить ребенка, заменяют живой непосредственный контакт с ним командами, а то и просто муштрой и дрессировкой. В таком случае малыш вместе со страхами может потерять свою непосредственность, эмоциональность, живость и впечатлительность.
Чаще же раннее принуждение не бояться оборачивается не уменьшением, а увеличением страхов и тревог, поскольку ребенок все больше и больше боится быть плохим и наказанным. Одновременно он испытывает компенсаторно-заостренную потребность в эмоциональной безопасности и привязанности со стороны матери и тем самым нередко оказывается в ситуации повышенной опеки и беспокойства.
Именно здесь зарождается конфликт между родителями, когда отец тем чаще строг и наказывает детей, чем больше мать опекает и беспокоится о них. Истина же, как часто бывает, посредине – твердость и последовательность в обращении с ребенком должны быть согреты заботой и любовью.
Некоторые родители очень негибки в своих требованиях, читают недоступную мораль и навязывают правила, которые нельзя выполнить. К тому же вечно озабоченные и принципиальные родители не улыбаются в ответ на улыбку ребенка, не смеются вместе, то есть не удовлетворяют его потребность в эмоциональном самовыражении и жизнерадостности.
В результате чрезмерного интеллектуального прессинга и блокирования эмоций ослабляется чувственная сторона психического развития и нарушается естественный баланс эмоционального и рационального в психике ребенка, причем именно тогда, когда он способен, как никогда, быть самим собой. Довольно скоро дети с односторонним интеллектуальным развитием начинают рассуждать по-взрослому. Но им не хватает непосредственности, искренности в выражении своих чувств, приобретающих все более и более рассудочный характер.
В подростковом и юношеском возрасте они болезненно реагируют на замечания, находят у себя мнимые недостатки и приписывают другим недружелюбные чувства к себе. Становясь взрослыми, они не могут отдаться чувству, любить так глубоко, как им хотелось бы. Так нарушение раннего эмоционального развития сказывается в дальнейшей жизни, способствуя, как мы увидим, появлению тревожно-мнительных черт характера.
Итак, первый год жизни – начало всех начал, важная веха на пути всего последующего эмоционального развития. Первый год жизни детей является и начальной школой родительского чувства, и школой бескорыстной, щедрой любви, когда мать и отец учатся постигать психологический код поведения ребенка, без слов понимать его чувства и переживания и находить с ним эмоциональный контакт. Как в дальнейшем сложатся отношения родителей и детей, какой эмоциональный и духовный мир между ними возникнет, в немалой степени зависит от первого года жизни детей.
Источник